и смерть озарит твою душу
ведь покой счастья не нарушен

     Зима. Снег хрустел под ногами и тёплым покрывалом ложился на деревья и кусты, покрывая мёртвую растительность. Он тихо падал на плечи Таюи, которая лениво плелась по дорожке к логову Орочимару – порой жизни в подземелье наскучивает, и каждому из Пятёрки Звука хочется выйти и подышать свежим прохладным воздухом. Она подставила ладонь под падающие снежинки, чтобы с особой внимательностью разглядеть каждую и оценить степень их хрупкости, а затем сжала кисть в кулак. Мысли целым роем шныряли в голове Таюи, а снег продолжал падать на её рыжие, не укутанные тёплым подобием пледа волосы: девушка предпочла накинуть на себя бледно-бежевое одеяло, немного потрёпанное, но тёплое, в надежде выйти из подземелья и прочувствовать очарование живого, не застоявшегося воздуха, не пропитанного сыростью. Однако она думала, что сейчас там, в подземелье, есть человек, который не может насладиться с ней этим чувством и не может услышать скрипучую музыку снежной поры. Это был Кимимаро. Таюя уже не первую неделю думала о нём, но не потому, что с определённого момента начала питать к нему какие-либо чувства: в душе девушки затаилось лишь уважение, основанное на страхе ровно также, как и Земля, по представлению верующих, на трёх китах.
     Она хотела убить его.
     Мягкий снег ложился на деревья и кусты, на скамейки и дорожки, которых уже не было видно за белой пеленой. Романтический настрой не покидал разума Таюи: это казалось странным, но в конце-концов она музыкант, который овладел искусством убийства. Она всегда делала это медленно и осторожно, словно кошка, пытающаяся играючи загнать маленькую белую мышку в угол, а затем беспощадно умертвить. Стратегия Таюи, в принципе, была аналогична, но в данном случае мышка уже была загнана в угол, и кошке оставалось лишь задрать лапу повыше, выпустить когти и разорвать ей брюхо в клочья, оставив лишь ошмётки внутренних органов. Но в данном случае она думала о том, что не хочет, чтобы мышка сильно страдала. Почему? Она и сама не знает. Она размышляла на эту тему уже не первый день и подумала, что если она просто воткнет кунай в грудь Кимимаро, или нанесёт ему множество ранений – тот умрёт. Однако, если он не захочет умирать таким образом, она предложит ему ещё пару вариантов, но менее гуманных: отключит его питание или отсоединит трубку с подачей воздуха. Но в груди что-то предательски закололо: неужели она так и правда поступит? Щёки Таюи порозовели от холода: девушка находилась на поверхности уже достаточно долгое время и подумала, что Орочимару-сама может запросто потерять её, а звать или повторять свои приказы дважды он не станет. Она поправила накидку, посильнее укутавшись в неё, и направилась ко входу в убежище: на самом деле никто не разрешал ей выходить и разгуливать на поверхности вот так, потому что она могла привлечь излишнее внимание. Но кто из всей Четвёрки Звука будет столь не опрометчив, если не она? К тому же, она не боялась ничего, кроме гнева Орочимару. Страх к Кимимаро, похоже, исчез, потому что она знала, что на данном этапе своей жизни тот не причинит ей вреда.
     Таюя открыла огромные двери, прижавшись спиной к ним: благо, Орочимару-сама находился на нижних уровнях и не слышал её, а к присутствию чакры Таюи он уже давно привык и более не воспринимал её как вражескую, хотя раньше всё было иначе. Двери резко захлопнулись, и Таюя, спускаясь вниз по широкой, несколько заплесневевшей лестнице, скинула с себя накидку и потащилась вниз, волоча уже ненужную ей ткань по холодной поверхности пола. Было бы не так холодно, если бы не щели в этих широких дверях, которые уже успели потерять свой былой вид. Она опустилась на один из уровней, прошлась ещё ниже и ещё. И всё же ей больше нравилось спускаться, чем подниматься. Потому что это – легче. Но будет ли ей также легко убить одного из любимых подопытных Орочимару? Может, подстроить несчастный случай? Она думала что знает, что делает, но это было не так. И к тому же, спустившись вниз, она почувствовала неприятный запах гнили, смешанный с запахом обыкновенной больницы: здесь, на этаже, в лаборатории Орочимару, всегда стоял такой зловонный аромат – он проедал не только ноздри, но и разум, заставляя теряться в снующих мыслях. Таюя знала, что ей позволено многое. И находиться здесь она тоже могла. Допустим, если кто-то войдет, в том числе и кто-либо из Пятёрки Звука, она просто отмажется тем, что решила навестить Кимимаро, а тот и слова лишнего не сможет сказать. «Ни слова против», - подумала она и зловеще ухмыльнулась. «Он ничего не сможет сказать. А кричать не станет тем более. Это низко. Это заденет его гордость», - она прошлась длинными пальцами по отверстиям закрытых колбочек, задевая их длинными ноготками, таким образом подготавливая Кимимаро к мысли о чужом присутствии в помещении. К нему никогда никто не ходил, кроме Кабуто, который поправлял капельницы или менял их содержимое. Таюя сразу обратила внимание и на трубку с кислородом и на вторую с питанием. «Маловероятно, что с питанием что-то получится сделать, потому что кто-то да заметит подвох, а вот без воздуха он умрёт очень быстро», - подумала она, приближаясь к той самой кровати, на которой лежал беловолосый юноша.
     Таюя подошла ближе. В полутьме она заметила, как невольно подрагивают веки Кимимаро и удивилась: «Плохие сны, что ли, снятся?». Она наклонилась над ним и резко отстранилась, потому что по коже пошли мурашки, а затем взяла ветхий стул, стоявший около стены, села и провела указательным пальцем  правой руки по краю его койки, словно проверяя её на чистоту. Ей хотелось быть более гуманной, нежели к остальным своим жертвам, и она решила с ним попрощаться. Так ему и подобает умереть. И в конце-концов, несмотря на ситуацию, она опять назвала его «Кимимаро-сама». Уважение никуда не делось, потому что чувство, что он может даже в таком состоянии легко прикончить её, никуда не улетучилось. И она не была до конца уверена в правильности своих действий: «Кимимаро-сама, я не хочу, чтобы Вы умирали простой смертью шиноби в бою, потому что Вы этого не заслуживаете», - в её голосе прощупывалась притворная нотка нежности, и Таюя фальшиво улыбнулась, обнажив свои клыки, - «но я также не хочу, чтобы Вы жили. У меня есть несколько подарков для Вас, но Вы сможете выбрать только один», - она помедлила, словно пытаясь подобрать подходящую фразу, - «в конце-концов не каждому жизнь даёт выбор и не каждому она позволяет выбрать стоящую смерть..»

Отредактировано Tayuya (06-12-2016 17:52:19)

Когда опускается, как вуаль, темнота,
Теряется в желаньях душа.
Закат для меня — восторг наслаждения,
Пью залпом я чёрные страсти мгновенья.

     Тьма накрыла чёрной вуалью то, что Таюя так стремилась скрыть. Она почувствовала, как подул холодный ветер и растрепал её длинные рыжие непослушные волосы, кончики которых сейчас так медленно касались груди Кимимаро. Наклонившись, она вслушивалась в частоту биения сердца, потому что на своём опыте хотела убедиться, что кардиограмма не врёт: Таюя была не слишком сильна в медицине, но капельницу, например, без труда могла поставить даже себе. И, не смотря на несколько самозабвенное состояние, наполненное сладким ядовитым очарованием полутьмы, основными факелами в которой были горящие светильники, в окружении которых лежал Кимимаро, она вместе с воздухом вдыхала неприятный смрад, витающий в пространстве и словно перемешивающийся с молекулами чистейших ароматов холодной зимы и морозов. Но здесь эти запахи растворялись. Таюя не могла понять, как Кимимаро может вдыхать эти зловонные испарения и не морщиться от недовольства. Но, может, он уже физически к ним привык?
     Высказывая свою основную мысль, она стремилась посмотреть в его глаза. Но не смогла. И дело было вовсе не в этой бесполезной тряпке у него на лице: ей просто никогда не нравился этот бесконечно холодный взгляд зелёных глаз. Ей казалось, что Кимимаро может пристально смотреть на неё даже через связи нитей на этой ткани и видеть все её истинные чувства, которые она усердно в себе подавляла. Она ниндзя. Ей нельзя любить, сострадать и сожалеть, - она не имеет на это никакого права. А Кимимаро сейчас не может сделать абсолютно ничего, потому что он обездвижен, потому что он бесполезен, не так ли? Однако выражение лица Таюи сменилось выражением искреннего удивления, когда Кимимаро привстал на кровати, оборвав большую часть проводов, катетеров и прозрачных трубок со своих рук. Она неторопливо встала со стула, на котором сидела, и направилась прямо к подножию постели,  на которой лежал так называемый «лидер» Пятёрки Звука. И, по правде говоря, ей было немного страшно: но не потому, что Кимимаро сейчас оборвёт все провода от капельниц, а потому что он может встать и придушить её своими руками. А ей не хотелось умирать.
     Она не видела точных очертаний его лица, но могла точно сказать, что Кимимаро смотрит на неё в упор и пытается поймать её взгляд. Однако ей смотреть ему в глаза не хотелось, потому что Таюе было не по себе от этого пронизывающего взгляда. Ей хотелось уйти тотчас же, но она осталась, потому что подумала, что «нужно довести дело до конца». Она оперлась руками на перила, что были у подножья постели Кимимаро, и, наклонившись вперёд, максимально ехидно посмотрела на него, но её взгляд устремился то ли в район его обнажённых ключиц, то ли груди, - куда угодно, только не в глаза. Когда до её ушей донесутся все звуки, из которых состоит её имя – она вздрогнет. Этот тихий низкий голос Кимимаро, несколько болезненный и с лёгкой хрипотцой, всегда наводил на неё тоску. Ей хотелось спрятаться как можно глубже, в самое жерло своей личной тьмы, но она не могла этого сделать, потому что холод, исходивший от лидера, сковал её движения. И теперь она выслушивала новую часть его новеллы: «Ты правда считаешь, что можешь убить меня?» - его голос прозвучал также холодно, как и всегда. Таюе, однако, было без разницы. Ей нужно было доказать ему, что она сильнее его на данный момент времени и может сделать с ним всё, что ей вздумается:
     «Да, я так думаю», - наглый тон Таюи должен был возмутить любого. Даже если бы на месте Кимимаро сейчас оказался равнодушный в отношении Таюи Кидомаро, то он бы, вероятнее всего, взбесился и разгромил пол лаборатории или попытался уничтожить падкую на колкие высказывания девушку: «понимаете, Кимимаро-сама, Вы сейчас находитесь не в самом завидном положении, поэтому», - она замешкалась всего на пару мгновений, но и этих секунд даже дураку хватило бы понять, что она ни в чём не уверена и уже просто не понимает, что делает, - «поэтому я убью Вас быстро. Вы даже ничего не почувствуете». Она замолчала. И тишина длилась, по её измерениям, где-то с минуту. Она пристально изучала лицо Кимимаро, пытаясь поймать движение хотя бы одного мускула, но ей это казалось не под силу. Она думала. Молчала. Думала. «Я предлагаю перерезать трубку с подачей кислорода, пока Вы будете спать, или убить Вас прямо так», - она протянула руку и коснулась колким концом куная прямо середины его брюшной области. «Хотя, если, может, перерезать горло, то умрёте Вы не так мучительно, как я предполагала. Не хочу, чтобы Вы сильно страдали», - она довольно улыбнулась, словно предлагала Кимимаро сейчас не добрую смерть, а кусочек торта, который испекла сама. И всё же его взгляд пугал её. Она убрала свою руку и продолжила: «Так что выбираете? Это последняя Ваша попытка ответить на мой вопрос верно», - и она широко улыбнулась, а затем от любопытства прикусила нижнюю губу, оперевшись рукой на железные перила койки.

Прости меня, я болен, я устал
    Я опоздал, я слишком опоздал
      Твои цветы сожрал серый асфальт
        Меня тошнит, и мне уже не жаль

     В глазах Кимимаро не было ничего. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Таюю. Ей было страшно посмотреть в глаза ожившего трупа. А в том, что она смотрит в глаза трупа, она не усомнилась ни на мгновение. В них было нечто, на что она не должна была смотреть, что ей не положено было видеть, но она всё же устремила свой взгляд на них. Белёсая пелена заслонила зелёные зрачки, и в темноте ей казалось, что Кимимаро не зрячий, а слепой. Она ещё успела подумать, что цвет его глаз похож на цвет свежескошенной весенней травы, подумала о том, что траву убирают косой, а затем ассоциировала орудие труда со смертью. Однако таилось ли в глазах болезненного юноши желание убивать и умерщвлять таких, как она? Она была злой, жадной, бессердечной, но являлась ли она такой на самом деле, или это была маска, которую она надевала сразу после пробуждения? В сердце Таюи зародилось новое ощущение, которое, поддерживаемое страхом, толкнуло бы её к побегу, однако разум продолжал упрямо твердить: «Тебе же нравится играть со своими жертвами, почему бы и с ним не поиграть в прятки»? Она уже не понимала, что делает и к чему стремится, но ей внезапно понравилось баловаться с разгорающимся пламенем.
     Она чувствовала ненависть к Кимимаро.
     Но в душе она оставалась ребенком.
     А разве может глубоко ненавидеть ребёнок? Может. Если бы человек не научился ненавидеть в детстве, то он бы и не знал что такое ненависть, находясь уже в возрасте. Таюя питала к Кимимаро ненависть, и чувство это ощущалось в её теле как взаимное, и в то же время продолжало выжигать её изнутри. Таюю гложила мысль о том, что Орочимару-сама выбрал его, а не её, и лишь потому, что Кимимаро оказался сильнейшим из всей Пятёрки Звука, хоть и был болен. И Таюе было наплевать на его чувства и на его детские воспоминания: ей хотелось чужого внимания, признания, которых ей так не хватало в детстве. Но, к её сожалению, место под солнцем, к которому она так долго тянулась, занял беловолосый юноша, а когда она подошла поближе и начала ощущать тепло горячих лучей, сообщил ей, что «место занято» и одним касанием пальцев окунул её обратно во тьму и утопил. Таюя стала утопленником, - про неё можно было бы выдумать очередную страшную историю и рассказывать маленьким детишкам о том, что безглазая рыжая девочка шатается по ночам в надежде обхватить свою цель руками или хотя бы почувствовать её проникновенное тепло, которое бы оставалось под кожей и отравляло её. Она даже не предполагала, что на месте Кимимаро сейчас могла бы оказаться и она, будь её организм хоть каплю слабей.
     Однажды Кимимаро сказал ей, что жизнь даётся каждому с какой-то целью и что в поисках этой цели и заключается единственная свобода, данная нам. Однако она не знала, чего хотел добиться Кимимаро – лишь предполагала возможный исход: «Если бы ты хотела убить меня, ты бы уже это сделала», - его голос эхом отозвался в её голове. Зато она знала, чего хочет сейчас сама – его смерти. Она думала, что душа Кимимаро высвободится из вечных оков служения и заточения в этом тёмном подземелье, и всё же она не хотела предавать Орочимару-сама, потому что он был её спасителем – её островом в открытом океане, её спасательной шлюпкой. Но Кимимаро был якорем, который постепенно тащил её на дно, чтобы подать наивкуснейший обед акулам. Он словно больно схватил её за запястье и потащил вниз, с интересом наблюдая за тем, как Таюя в панике вдыхает воду, и она оседает тяжким грузом в её легких. Она не хотела умирать. Либо она покончит с ним здесь и сейчас, либо ей придётся умереть самой, если Кимимаро её, конечно, не пощадит, - это станет для неё самым что ни на есть позором, и его бремя она будет нести до конца своей жалкой жизни, которая лишь сейчас начала обретать хоть какой-то смысл. И это была девушка, которая недавно любовалась плавным танцем пушистых снежинок, а теперь была готова воткнуть кунай под рёбра:
     «Зачем ты здесь?» - Таюя и сама не знала ответа на этот вопрос. Она хотела его убить, но мешкала, и в то же время вся эта картина вызывала в ней неописуемые чувства: кровь, что линиями лилась на белую простынь, холодное выражение лица Кимимаро и пронзительный взгляд изумрудных глаз, худые руки с выпирающими венами и бледная кожа - они вызывали в ней чувство сожаления и жалости, - Таюя прикрыла глаза, успокоилась и ясно ответила ему, чего она хочет: «Теперь я хочу медленно и мучительно убить Вас, Кимимаро-сама», - рыжеволосая девушка, оперевшись на обе руки, в прыжке оттолкнулась от перил, что были у подножия больничной койки, и, молниеносно очутившись сидящей прямо на Кимимаро, приставила лезвие куная к его горлу, целясь прямо в артерию: «Давайте поиграем?»

Отредактировано Tayuya (07-12-2016 17:38:45)

В любви нет ничего постыдного. Нужно гордиться тем, что любишь больше. Я горжусь собой.

     Непослушные рыжие волосы растрепались по плечам Таюи, а грудь тяжело вздымалась в попытках девушки набрать побольше воздуха. Сейчас она до безумия боялась потерять контроль над дыханием и превратиться в хладный труп, но хватка руки Кимимаро на её шее всё сильней и сильней сжимала её горло, перекрывая доступ к кислороду. Она ухватилась обеими руками за его тяжёлую сильную руку, царапая своими ногтями его бледную кожу и собирая под ними капли крови, которые моментально свёртывались и застревали алыми сгустками под костяными пластинами. «Неужели он задушит меня?» - Таюя помедлила, прислушиваясь к своим ощущениям и к частоте дыхания Кимимаро с целью понять что тот задумал: помучить её или убить. Сейчас ей захотелось рыдать как ребёнок, но, с трудом сглотнув застывший в сжатом горле предательски горький комок, она сдержала слёзы. Она закусила нижнюю губу и та с неслышным треском лопнула, проливая несколько капель крови, которые тонкой дорожкой потекли вниз, лёгкими брызгами попадая на тыльную сторону кисти беловолосого юноши. И она посмотрела прямо в его глаза.
     Его взгляд был, как всегда, холоден и безразличен, - словно ему было всё равно, что прямо сейчас он может убить человека, и даже если он пообещает, что это убийство станет безболезненным, Таюя ни за что не сдастся первой, потому что для неё игра с огнем, пусть и опасная, но всё же игра. И ей до безумия хотелось коснуться языков пламени и обжечься ими, почувствовав их больное, но всё же, тепло. Хоть где-то в Кимимаро существовала теплота, пусть и поверхностная. И её нельзя было увидеть невооружённым глазом, а почувствовать – тем более. Таюя почувствовала себя беспомощной жертвой, какой чувствуешь себя змея, загнанная огромной крысой в ловушку. Но крыса, как и Кимимаро, просто защищалась, в надежде спасти свою жизнь. И, несмотря на это, она всё равно боялась змеи. Но в глазах последнего из клана Кагуя Таюя не видела ни толики страха или беспокойства, а вот комок её нервов был натянут до предела. Она чувствовала, как нити в этом клубке недосказанного трутся друг об друга, касаясь и переплетаясь всевозможными волокнами. И она подавила свой страх, но ноги предательски задрожали, а тело покрылось мурашками.
     «Я повторю вопрос: неужели ты считаешь, что можешь убить меня?»
     Она понимала, что ей необходимо что-то предпринять. И желательно сделать это сейчас. Что-то, что, возможно, выведет Кимимаро из привычной колеи и заставить впасть в недолгий, но в ступор, и тогда Таюя продолжит с ним играть в эту опасную игру. Но ей нравилось каждый раз кидать кости и выигрывать всё больше и больше интересностей, однако теперь она решила выкинуть Туза. «Да», - резко ответила она не поставленный им вопрос. «Ты ребенок», - услышала она перед самым началом своей трансформации.
     Шапка на её голове резко лопнула от напора, из макушки медленно вырастали парные белые рога, коих было всего два, а непослушные рыжие волосы несколько выросли в длине, опускаясь на плечи и доходя до самых бёдер Таюи. Кожа приобрела коричневый цвет, скорее напоминающий цвет кофе, который разбавили недостаточным количеством молока. Глазные яблоки глаз окрасились в чёрный, а радужка обрела золотисто-жёлтый оттенок, зрачки увеличились. Клыки в этом недовольном оскале улыбки выпирали значительно сильнее, чем прежде. Таюя зажмурила глаза, и, резко схватив Кимимаро за руку, встала ногами на его постель: «должна быть опора», - подумала она, начиная медленно, но с невообразимой силой, которую давала ей Проклятая печать на её шее, буквально «отлеплять» руку Кимимаро от своей глотки. Как только она сжала её двумя руками и убрала от своей шеи, она закашлялась, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха, а затем опустилась перед ним на колени, придерживая, в свою очередь, его ноги своими, приблизилась прямо к его лицу и схватила его за волосы на затылке, начиная недовольно, с каким-то непонятным, диким шипением шептать практически в его губы, давая ясный ответ на его вопрос. «Какую пользу ты вообще можешь принести Орочимару-сама?» - пронеслось в её голове, и разум Таюи словно покрылся пурпурной пеленой злости. За волосы она запрокинула голову Кимимаро чуть назад, давая себе больше свободного места для осуществления манипуляций, приблизилась к его лицу и тихо, почти шёпотом выпалила: «Ту же, что и ты, Кимимаро», - уверенности в её словах значительно прибавилось, так как Таюя резко перешла с уважительной формы обращения к неформальной, исключив дополнение «сама» и перейдя на «ты», хотя Кимимаро такого ей не позволял: «Только моё тело полностью здорово и послужит Орочимару-сама отличным сосудом», - она самодовольно и несколько безумно захихикала, а затем, приблизившись к его уху, тихо шепнула: «В отличие от твоего». Её рыжие волосы взбалмошно падали на его плечи и частично на обнажённый торс, а кончики волос щекотали щёки Кимимаро: «Ты не сможешь сейчас трансформироваться», - вслух подумала она, - «вероятнее всего тебе попросту не подфартит из-за здоровья, жалкий увалень», - и она вытерла застывшую кровь на своём подбородке, которая ещё в самом начале мелкой струйкой потекла из её прокушенной губы.

Даже птицы в клетке, поумнев, пытаются открыть её своим клювом.
И они не сдаются, ведь они хотят летать.

     Рыжеволосым людям свойственно резко возгораться и также резко гаснуть, словно пламя, обжигающее темноту своими длинными языками. Таюя и не успела заметить, как оказалась в костяных объятиях Кимимаро и вскрикнула от неприятной, сильной боли в ногах, которая стала результатом того, что беловолосый юноша при помощи своей техники проткнул ей ступни тонкими костяными иглами. Боль не была адской, но таковой казалась, потому что девушка не предполагала, что всё произойдет так внезапно, и крыса решит напасть на змею, которая охотилась на неё, несмотря на своё недомогание и ранения. Таюя съежилась от чувства страха: она хотела бы вжаться руками в плечи Кимимаро и отодвинуть его от себя просто потому, что такая близость казалась ей неправильной и неприемлемой, - она вызывала у Таюи лишь отвращение и недоумение, которые выливались в чувство оцепенения и ненависти. Она бы хотела переломать все кости своему обидчику, но не смогла, даже если бы очень и желала. «Переломать кости Кимимаро-сама», - звучит как очередной оксюморон, который даже не хочется повторять, а тем более в его присутствии.
     Таюя, покрасневшая то ли от стыда, то ли от смущения, попыталась пошевелиться, но её попытки оказались тщетны. Однако, не выходя из второго уровня Джуина, она злобно оскалилась, направив свой взгляд прямо на Кимимаро и встретившись с холодным взглядом его глаз. «Даже когда убивает», - подумала она, - «он всё также холоден и безразличен». Она не хотела умирать. И знала, чувствовала нутром, что Кимимаро-сама её не тронет. Однако прежнее уважение, идиллию которого она нарушила уже не раз, вернулось на прежнее место, поддерживаемое страхом. Она чувствовала прикосновение его тела, его тепло и его жар. По телу Таюи целым роем пробежали мурашки. От страха. Она чувствовала себя птицей, которую загнали в угол, поймали и сжали в кулачке, не давая возможности выбраться. Ей было страшно. И всё же она получала какое-то мазохистское удовольствие в сложившейся ситуации. Она подумала, что если умрёт в объятиях своего лидера, то смерть будет не такой страшной, какой кажется. И возможно он убьёт её безболезненно. Или не сможет убить?
     «Мне не нужно трансформироваться, чтобы справится с тобой», - этот факт сильно огорчил Таюю. Почему она, находясь на втором уровне Джуина, не способна справиться с настолько больным Кимимаро? Рыжеволосая девушка запаниковала, когда Кимимаро запер её в своём коконе из костей. Нет, ей не было неприятно, - она уже настолько привыкла к его способности, что попросту не обращала внимания на возможность мерзости происходящего. Но, тем не менее, сильно разозлилась. Неужели Кимимаро, даже находясь в таком незавидном положении, может противостоять ей? Рыжеволосая девушка на пару мгновений впала в состояние недоумения, но быстро сориентировалась и поняла, что сейчас она не сможет ничего сделать. Она задумалась, замешкалась, впала в ступор. И проиграла. И сейчас её единственным выходом было попробовать сделать с Кимимаро то же самое – отвлечь его, заставить не думать об этой ситуации и о Таюе как о своей потенциальной убийце. Но у неё была лишь одна попытка сделать это, если, конечно, Кимимаро не даст ей второго шанса – того же, что дала ему она:
     «Мое тело может быть ослабло, но в нем крепится что-то другое, что имеет бо́льшую цену», - «Интересно, что же? Тщеславие?», - подумала она и чуть было с глупости не выдавила из себя эту колкую фразу, но вовремя успела сдержаться, иначе беловолосый юноша моментально лишил её жизни за такое к нему обращение, тем более в неуважительной форме. Она не могла ничего сделать. Но сейчас Кимимаро был так близко, что она могла слышать его заторможенное и тяжёлое дыхание, которое отдавало лёгким звуком хрипотцы. В тот же момент один из позвонков Кимимаро прошёлся острым концом по её груди, и Таюя недовольно зашипела от неприятных ощущений, почувствовав, как нежная кожа легонько треснула, открывая несильное кровотечение. «Наверное, останется шрам. И будет хорошо, если я смогу его увидеть не в своём гробу», - подумала она и тут же сосредоточилась. Думай. Думай. Думай. «К сожалению, Орочимару-сама больше не может использовать меня в качестве сосуда, но я еще могу ему послужить. Но ты? Ты слаба. Назови мне причину, по которой я не должен тебя убивать сейчас», - Таюя моментально выпалила фразу, о которой пожалела в то же мгновение, но основной её задачей был вывести Кимимаро из равновесия и перед смертью успеть насладиться его удивлённым выражением лица: «Наверное, потому, что Вы меня любите, Кимимаро-сама. Разве это не так?», - ей хотелось плюнуть ему в лицо, как она уже не раз поступала с Джиробо, когда особо сильно злилась на него, но сейчас она еле сдерживалась, чтобы не, как она говорила, «въебать ему». Однако она всё равно не смогла бы осуществить задуманного. Если она введёт его в состояние ступора – она моментально освободится хотя бы от цепкой хватки его рук.

Отредактировано Tayuya (08-12-2016 17:59:20)

С таким доводы против безумия проваливаются в бездонный подвал.

     Чувство страха сильнее чувства любви, но об этом мало кто знает. Если любовь пробуждает в человеке ментальную и физическую зависимость, то страх заставляет ощущать себя жертвой, даёт адреналин, от которого становишься зависим, как от наркотика, внушает безосновную панику. Но кто познает истинный страх? И встретимся ли мы когда-нибудь с ним лицом к лицу? Таюя закрыла глаза, уже, словно смирившись со своей участью, но её чуткий слух отчётливо разделял все слова Кимимаро, хоть в голове и царил бесконечный кавардак. В её воображении также отчётливо виднелся образ беловолосого юноши, который мог стать её смертью, но она держала себя в руках и всеми силами подавляла в себе чувство паники. Если ей суждено умереть так – она умрёт, ведь ничего более она сделать не в состоянии. Она бы хотела убежать от него, куда глаза глядят, но Таюя и физически оказалась им поймана и не могла пошевелить ни единой частью своего хрупкого тела, которое можно было сломать напополам, приложив небольшую силу.
      «Не так», - ответил Кимимаро, когда Таюя всё ещё была фактически прикована к его телу. Холодное, безжизненное, - оно походило на тело трупа, только ожившего, и ей казалось, что он хочет её сожрать. Ответ Кимимаро ничуть не задел Таюю, - наоборот, она знала, что именно так он и ответит, потому что за несколько лет совместной работы смогла изучить его и научиться предугадывать, что он скажет в следующую минуту, - тем более, что он всегда был довольно немногословен. И тем не менее, она никогда не умела предсказать его действия. И да – она боялась его. Руки у неё и сейчас дрожали от страха, начался лёгкий тремор в коленках, но она сдерживалась, чтобы не показать ему своей слабости, ведь одно неверное движение – и он всё поймет. Абсолютно всё.
     «Ты слаба. Я не стану тебя убивать, пока ты не станешь сильнее», - парировал Кимимаро, и Таюя вздохнула с облегчением. Она поняла, что «вот она, свобода» и до неё довольно быстро дошло, что необходимо бежать отсюда, - и не потому, что она боялась конкретно его. Она боялась, что Кимимаро убьёт её, а каждому существу, пусть даже такому дряному как она, хочется жить. Таюя вернулась из состояния трансформации с уровня второго Джуина к привычному облику: костяные парные рога словно «вросли» в её макушку, а кожа приобрела привычный цвет, как и глаза, которые вернулись к стандартному карему оттенку. И, тем не менее, Таюя сидела на постели Кимимаро, испачканная в его крови. Она уже не понимала, что происходит, и понимать не желала, однако мимолётный взгляд лидера вернул её в прежнее состояние: как только Кимимаро отпустил её, рыжеволосая девушка с длинными волосами, но уже без шапки на голове, резко спохватилась и, глубоко вздохнув, вскочила с кровати. Ей было жутко, но уже не страшно. Она знала, что он её сейчас не убьет, но логики в этом всё равно не находила:
     «Кимимаро-сама, желаю Вам скорейшего выздоровления», - Таюя размазала большим пальцем его кровь по своей щеке, и, лизнув его, распробовала на вкус. Она улыбнулась привычной улыбкой, несколько фальшивой и издевательской, а затем, сделав вид, что отряхивает кровавое одеяние Звука, развернулась и направилась к выходу из лаборатории: «Я скажу Кабуто-сану, что Вам приснился кошмар и волею случая Вы выдрали все провода, идет?», - она звонко засмеялась, словно поражаясь своей сообразительности, а затем остановилась на пороге, возле двери: «Ой, знаете, я забыла сделать это ещё в самом начале», - она засмеялась, но уже как человек с поехавшей психикой, и постучала в дверь со словами «Кимимаро-сама, можно я войду?» - звонкий смех озвучил коридоры подземелья, раздаваясь эхом. Иногда Таюя казалась безумной. Но может она и правда была такой?